Название: пока без названия
Размер: макси
Рейтинг: R, отдельный главы NC-17
Жанр: фэнтези, джен
Предупреждения: текст достаточно жесткий. Персонажи приближаются к понятию "моральные уроды". Это пока одна глава.
читать дальшеЭрик редко включает телефон. Гадость, пусть даже гадость с приятной музыкой. Но увы – время, отданное в его личное распоряжение, неумолимо подходит к концу, и утро приближается к страшной отметке 6.45 – когда он должен сесть в машину и ехать… Отключив сознание и оставив за спиной то, что именуется своим собственным «я». Ничего не помнить, не думать, не принимать. Интересно, что сегодня? Привычный дискомфорт – в ожидании указаний и распоряжений. Дома нет даже цветов – впервые ли он уезжает на несколько месяцев, вот так утром отправившись, как обычно, по месту основной деятельности. Закуривая, он в стомильённый раз обещает себе бросить эту гадкую привычку, щедро запивая обещание колой из банки. Да, и эту привычку тоже надо отметать. Хлебнув еще колы, Эрик недовольно осматривает панель. Протереть забыл, а надо бы.
Офис – невзрачное здание на окраине крохотного городка, пригорода, и в общем-то у всех на виду. И он на виду, и все остальные на виду. Условно люди, условно работают и условно пытаются делать вид, что они свободны. Эрик не работает в группе – большой плюс. Еще не хватало подстраиваться под чужую компашку. Подкатив на стоянку, он натягивает перчатки. Да, никогда не прикоснется он голой кожей к чему бы то ни было. В прежние времена он не подал бы руки себе самому. Но увы – времена изменились. Теннесси, глава местного отделения контроллинга, видимо, ночевал в офисе. С Эриком не фамильярничает, держит дистанцию – и это правильно, не за чем. Интересно, он когда-нибудь расскажет, как принимает решение? Кому жить, кому уйти в небытие, кому-то остаться винтиком контроллинга. Он остался. Сам не знает, почему именно. Желание жить? Нежелание уйти в забвение? Вера в силу того, что в прошлом было семьей? Что? Рассмеявшись собственным мыслям, он входит в кабинет, чуть склонив голову – не больше. Увы – большего от него не дождутся, хоть и убьют пусть.
- Без опоздания? – Теннесси спрашивает почти автоматически. Эрик не опаздывал никогда за последние столетия. – У тебя разгрузочный день. Почти. Посмотришь на отбор пополнения, скажешь свое мнение.
- А мне не плевать?
- Плевать, - усмехается наблюдатель. – Только ведь и мне плевать на то, что тебе плевать. Вопросы?
- Отбраковок?..
- Как обычно…
Подняв повыше воротник серого плаща, Эрик выходит в коридор… Как обычно. Значит… Уничтожать тех, кто не прошел отбор, будет он, Эрик.
Требований немного. Сперва – первая стадия, на которой отсеются те, кто по определению не сможет работать – слабаки, человеколюбы, слишком гордые, слишком честные и слишком хорошие. Они умрут. Потом – вторая стадия, болевой порог. Да, это сложно, Эрик по сей день вспоминает с содроганием свой отбор. Загонят до максимума, на сколько хватит – пока не начнут молить о пощаде. Вот два десятка таких, самых стойких, пойдет к третьей стадии, остальные – как обычно. Третья… Моральная составляющая, чистильщик – грязь, он должен быть стойким к любым унижениям, и вот тут – держитесь. Могут заставить дрочить при компании молодежи в парке, когда на тебя откровенно косятся все кому не лень, могут загнать в тело бабы и кинуть в мужскую колонию, в баню… и тогда держись. Могут запихнуть в тело же парня и кинуть в ту самую колонию… а хуже – в твоем собственном теле. Выживших – около десятка - раскидают по чистильщикам – многие уже на грани помешательства. Обычно не более пяти сохранят разум. Те, кто все-таки выдержал, переходят на последнюю стадию – работа в поле. Им предстоит убить указанного представителя своего вида, будь то отец, брат или мать. Оставшихся – одного или двоих, редко – троих – допустят к работе.
Стэн Рунвид кое-как пригладил длинные пряди, которые на зло всему он упрямо отказывался состригать и напялив безразмерный свитер вышел из дому.
Лаки как обычно рвался вместе с ним в горд. Э.. нет приятель, придется тебе посидеть дома. Сегодня важный день.
В машине он отзвонился Элис и попросил выгулять пса. Ключ в обычном месте. Элис худенькая большеглазая девчонка после школа подрабатывала на всякие финтифлюшки выгуливая собак. Но не смотря на многочисленные попытки со Стэна она денег не брала по «этическим соображениям». Во-первых они были соседями, а в вторых мохнатый проныра Лаки был общей находкой. Которого было очень-очень жалко, но строгие миссис и мистер Хантингтоны наотрез отказались брать Приблуду в дом. А у Стэна предрассудков не было. Все живое имеет право на жизнь. И не людям выбирать среди живого более достойных.
Тогда Лаки обзавелся кличкой, домом. Хозяйским креслом и кучей дурных привычек, а Стэн познакомился со своей большеглазой соседкой, которая умела ценить живое.
Она не бросит Лаки если… когда. Не бросит. Это важнее.
А Стэну… кто знает где на этот раз загорится его счастливая звезда.
В последний раз удалось уйти, но контора не любит беглецов. Загнали. Как дикого зверя. Не хочешь – подыхай. А кто в здравом уме не захочет жить. Стэн остановил машину напротив ничем не примечательного офисного здания, на окраине города .
Сегодня он попадет в отбраковку и весь фокус в том, получится ли уйти.
Нет он не сможет убивать. Только не после того раза.
Смерть опалила нервы. Поэтому нет.
Здравствуй тренер, давай списывай меня со счетов. Мы оба знаем, я не продержусь.
Зал – прежде огромный цех – холодный и мрачный. Новичков три десятка. Ну как всегда, в общем-то. Интересно… Усевшись в углу, он наблюдает за тем, как один из парней – чересчур мощный и рослый, с размаху бьет хлипкую мелочь. Эрик знает, это – подсадные утки. Оба. Они выявляют чересчур порядочных. По углам еще трое чистильщиков. Асах делает знак – первых снимает он. Да пожалуйста, Эрик не настаивает. Можно и так. На помощь бросается двое. Их убивают на месте, безжалостно и жестоко. Доблесть – еще не признак ума. Ум – это нечто большее, крайне далекое от горячности и спонтанности, пусть даже в виде благородного порыва.
Эрик рассматривает компанию с ощутимым чувством брезгливости. Смертников он не любит, а перед ним почти все – трупы, без двоих-троих. Двоих пометили – но они еще не знают, отлично. Настороженно смотрят контроллеры, чтобы чистильщики не мухлевали, не играли на личных вкусах и предпочтениях. В зал забегает пес. Тощий палевый лабрадор. Вооот оно что. Удар под дых. Один из наблюдателей поднимается, подходит к животному, которое добродушно тянется к человеку – и что есть силы бьет сапогом в живот. Эрик морщится… Изобретатели, чтоб их. На такое и он не подписывался.
Распознать подставу удалось с первой секунды. Надо же, оказывается Стэн не растерял прежней хватки. Он равнодушно подпирает стену в углу. Слишком поставленный удар. Слишком слаженно работают. Замаскировать мастерство удается не каждому. Эти явно прокололись. Оба. Впрочем свою функцию подстава выполнила и отсеяла слабых и не слишком умных. А дальше… Дальше игра идет в серьез.
И честно говоря, уже все равно, как она идет. Пес не понимает что происходит. Он потерянно скулит на полу, отброшенный мощным броском. Всего лишь подошел и доверчиво ткнулся мордой. И получил. Привыкай, брат, доверчивые долго не живут.
Это пульсирует у Стэна в крови. Это его суть, которой нет возможности противиться. Здоровяк не ожидает нападения, и быстрая подсечка сбивает его с ног.
Мда… Можно было и полегче.
Стэн садится на пол рядом с поскуливающим лабрадором. Вроде бы все цело. Относительно. Возможно, ребра сломаны.
- Привет, отбраковка, – улыбается он и треплет пса за ушами. – Быстро я на сей раз погорел.
Нет большой доблести или хитрости, чтобы ударить того, кто привык верить. А на счет ума… с мозгами у Стэна всегда было плохо. Любой бы подтвердил.
Первый этап завершается. Помечены девять. Почти как всегда… В том числе и тот… камикадзе. Прикрыв веки, Эрик осматривает толпу. Один из прошедших отбор – ну внешне сильно похож, чего врать. А может и проканает… Нет – ну и скажет, что ошибся. Чистильщики поднимаются с четырех углов зала, идут среди толпы, сходясь в центре, ловко обходя отобранных. Те, кто приговорен… С ними просто. По голому участку кожи режет пентаграмма, смоченная в крови хели. Наблюдатели не глупы, им проще терпеть прихоти дамы, которая так-сяк по сей день ухитряется находить приспешников. Через полчаса они почувствуют себя хуже. Кто-то захочет пить, кто-то в туалет – у всех проявится по-разному, в зависимости от иммунитета и роли на весах вселенной. Именно они и покинут зал – сами, потом останется только отвезти их подальше и свалить в комнате. Через час… тихо подохнут. Эрик идет ровно, не зацикливаясь на том, скольких своих он порезал сейчас. Такова жизнь. Ловко обойдя патлатого, он режет сходного патлатого, незаметно толкнув к первому – и рокировка проходит. За движением наблюдатели не замечают, как аккуратно сместил чистильщик позиции двоих – отобранного и обреченного. Парень, считай – мой подарок, за собаку. Сам я того сделать не мог, а потому… Считай, что дарю тебе шанс – большего у меня просто нет.
Встретившись со сменщиком ровно в центре, он чуть заметно кивает – и они расходятся по местам.
Вторая часть марлезонского балета. Боль… Это проще. Чтобы все и сразу. Если у кого-то по религии чувствительность выше – ну простите. Дождевая установка выпускает тонкие облака пара. Черные источники, смешанные со слезами новорожденных. Гремучая смесь, если пустить через серебро. И не скрыться, не спрятаться, а ведь серебро с потолке – пентаграммами. Ребята… Это будет ОЧЕНЬ больно. Эрик привычно делает шаг назад – ему не обязательно проходить пытку еще раз.
Как ни странно его не выбрасывают. Парень который проводит отбор путает или делает вид… Скорее делает вид. За пса? Выходит не все еще мертвецы в этом могильнике.
Его спаситель отходит в сторону и начинается вторая стадия. Боль.
Но Боль перетерпеть можно. Это не та страшно, когда болит из-за других, а сам ты едва не воешь от отчаянья. Стэн стоит покачиваясь и сцепив зубы. Из прокушенной губы стекает кровь. Не кричать. Первое правило – ни звука. Он не станет выблевывать собственные внутренности стоя на полу на четвереньках. Держать спину и стоять. Боль можно заблокировать. Это не повод сходить с ума. Вода прожигает оболочку на сквозь. Не кричать
Регенерация начинает срабатывать и от этого становится больнее.
Не кричать
Обожжённые края плоти пытаются закрыться. Мокрая одежда липнет к телу
Не…
В конце сеанса он не выдерживает и давится хриплым стоном цепляясь за стену.
Но кажется он все таки не упал.
Эрик задумчиво касается кулаком губ. Дурацкая привычка. Сколько лет – не может до конца принять это… Регенерация после такого происходит не у всех. Трое… так и останутся немыми, слепыми обожженными тряпками, которые найдут утром на набережной, на мостовой, у местного приюта… Двое сходят с ума от боли. Жаль… На этот раз как-то браво взялись, к третьей и подводить почти некого. Ну ничего, оставшихся шестнадцать оставят на час – высыхать. Да-да, прямо тут, на полу, залитой смесью, которая страшнее греческого огня для нечисти, божков, пришлых, потусторонних. Еще минимум трое рехнутся за этот час от боли. Гаснет свет – еще одна пытка, стены – железо, и не пропустят таких нужных лучей, чтобы хоть немного скрасить темноту, забитую стонами. Эрик ощущает пса. Вот он – теплый, живой. Собака, которая так и скулит на мокром полу, подползает к прикрывшему ее иному, тыкается мордой. Узнать никого нельзя – обожженные, изувеченные, красно-воспаленные, мечутся в темноте, каждый в своем персональном аду. Эрик колеблется. Зачеееем, все равно подохнет… Хотя… Собаку больше никто не не попытался. Собака ползла к тому, кто ему помог – умереть вместе с ним… Узнала ведь – хоть явно стоял запах паленой плоти, серы, крови… А он бы не узнал. Нет, ясное дело – скорее всего выдержит. Но если и так выдержит – то зачем лишний час ада? Спасибо, псина. В кармане спрей, который блокирует нервные окончания на час. Как раз должно хватить. Для этого нужно сделать семь шагов по темному залу. Но так и должно быть. Эрик идет бесшумно – профи-чистильщик, равнодушно отметая боль, вызванную испарениями страшной влаги. Раз… два… три… четыре… пять… шесть… Равнодушно достав из кармана спрей, он бесшумно вжимает кнопку. Отсутствие шума – общее требование, такой спрей чистильщики получают перед теми заданиями, где имеет место регенерация. К боли Эрик терпелив, такие баллончики в запасе есть – и много. Уже завтра у него в кармане будет замена – и никто ничего не поймет. Тем более… Все равно этот… выдержал.
Собаки никогда не бросают. Как же ты узнала меня, псина? Стэн захлебывается болью и все-таки зарывается обожжённой рукой в густой собачий мех. Влажный язык пытается вылизывать руку. Стэн давится криком, но руку не убирает. Теплое. Рядом. Так легче.
Не известно сколько это продлиться. Они сидят в кромешной тьме, обожжённые куски мяса. Каждый наедине с собственным дерьмом. Вернее не каждый. Стэну повезло. Рядом с ним есть псина. Вода сверху прекратила литься, уже легче. А сидение в луже можно пережить. Зато не капает
А потом что-то отключает боль и облегчение захлестывает с головой. Помогли? Интересно кто? Так не бывает, чтобы просто. Только звери помогают просто так… Стэн пытается вспомнить лицо того, что помог с отбраковкой. Значит… Исключение?
Перед началом третьего этапа выживших собирают в комнате, один из наблюдателей отправляется вывозить погибших. Много… Эрик садится в кресло, подперев голову кулаком. Так-так… Вот и самое мерзкое… по его мнению. Интересно, что на сей раз. Сейчас каждому дадут назначение. И чистильщики разведут их. До того никто не знает, кого куда повезут. В память испытуемых вбивают задание. Первая группа выходит из зала – крайний чистильщик забирает их. Уходят. В машину – и на пытку… худшую. Вторая группа с патлатым, и по идее время Сиа Ла. Но… Как же в тему он заговорился с наблюдателем. Эрик вопросительно поднимает брови – и тот кивает, мол – забирай, я поведу третью. Усмехнувшись, Эрик выводит троих. Его машина стоит внизу. Отчитавшись перед наблюдателем, Эрик садится за руль. Около него высокий парень явно восточной наружности. Японские поверья?
- Назначение код амала… - Эрик привычно озвучивает пароль.
- Мужская тюрьма. Тело z. Неплохо. Тело с заменой. В мужское. Будет бо-бо… Эрик привычно набирает код сообщения. Трансформация уже закодирована… Достаточно нажать кнопку – и через сутки забрать испытуемого у ворот тюрьмы в его теле. Если будет в своем уме.
Остановившись, он нажимает кнопку. Двое конвоиров, словно по команде, выходят из тюрьмы. Свои или закодированные – не все ли равно… Испытуемый уходит, еще не зная, что его ждет… Испытание унижением…
Второй – патлатый, и… Поворачивая машину влево, Эрик автоматически поворачивает голову влево – чисто случайно, по инерции движения.
- Назначение?
Белобрысый носитель скандинавской наружности озвучивает.
- Клуб «Цвет», тело V.
Ууууу… мужской бордель и собственное тело. Унизительно. Эрик нажимает кнопку, привычно вводя автомобиль в поворот. Второй пошел. Он гонит дальше, спрашивая третьегоэ, не поворачивая головы.
- Назначение?
- Назначение?
- Угол восьмой улицы, тело х.
Стэн говорит ровно, стараясь не зацикливаться на новом испытании. Угол улицы значит… Вариант уличная шлюха? Его проводник довозит до места. Принимающая сторона два амбала. Боль разрывает тело и теперь он Стелла. Юная блондиночка с маленькой грудью и симпатично оттопыренной попкой. Стелла работает за дозу и ближе к вечеру ее начинает ломать, ломать по-черному до кровавой пены из рта. Рта, который отработал полную смену по цене 50 баксов за час. Остальное, подороже. Но Стелла королева минета, и пухлые губки ее рабочий инструмент. Чтобы вечером не ломало. И не текло пенной красное, с отвратительным привкусом собственной блевотины.
На утро он уже с трудом вспоминает кто он и смотрит на обколотые руки.
Утро пахнет чужим немытым телом, потом и тошнотворной грязью
Прошлая жизнь кажется чем-то отдаленным. Как просмотренный накануне фильм. Он напоминает себе что Стэлла это роль, всего лишь роль чтобы выжить. И когда выдержит, он обязательно отмоется от всего дерьмо и забудет. Сможет. Обязан. И Северный ветер засыпет снего позорное клеймо. Лаки ждет дома.
Это реально. А Стэлла только маска. Скоро все закончится
Эрик крутит руль, равнодушно разворачивая автомобиль. Так… тут он помочь не может, потому как этот этам – он просто перевозчик. И не более того. За ними следят – за каждым шагом. И выхода нет. Потом… Все потом. Он останавливает машину, нажимая кнопку. Прости, как говорится – всего в меру, и сейчас я не могу зайти дальше.
Высадив испытуемого, Эрик разворачивает машину и гонит назад. Собаку выкинули в мусорный бак позади здания совета – живую. Мусоровоз уже катится к бакам, и даже истошный вой заглушается шумом ковша. Купюра на лобовом – старинный знак мира, любви и терпения. Машина останавливается. Эрик равнодушно подходит к баку, игнорируя грязь мусорки и чистоту роскошного светло-серого плаща, вытаскивает пса, кладет на заднее сидение. После этого черная Л200 выезжает на оживленную магистраль. До ближайшей ветклиники – рукой подать. Чья собака? Конечно же его… Да, он хреновый хозяин, да, отощавшая. Конечно в полицию… Да, сбила машина, да – он оплатит сколько нужно. Задолбали…
После Эрик едет в магазин – кое-каких продуктов подкупить. Ему предстоит после пять суток отслеживать состояние носителей, которые выживут в его группе. Одно из условий. Завершив шоппинг, едет к дому. Вроде, все. Почти. Вопрос в том, кто выживет… Ему почему-то не хочется, чтобы рехнулся тот, который помог собаке. Хотя… Это неверно, предпочтений быть не может. Спит Эрик мало и неспокойно. Около семи утра он уже в контроллинге. Отчет… Он догадывается, что в это время дома шмон – проверяют, не привез ли кого пораньше. Нееет, Эрик не так туп. Дома девственно пусто. К вечеру их отправляют забирать испытуемых, в офисе они не появятся пять суток – после чего приедут с докладом и принятием задания на финальную стадию. Да-да, он все помнит. Автомобиль вылетает со двора. Забирать он будет в обратном порядке. От первой до последней точки встречи час езды, и отвез патлатого последним. Пусть 22 часа вместо 24 – ну хоть так. Пусть на два часа меньше.
Черная Л200 останавливается около сутенеров, в машину почти зашвыривают тело патлатого. Эрик поднимает глаза – в стекле заднего вида взгляд осмысленный… И то хорошо.
Выжил. Черная машина забирает его с того же места. И прошлое кажется пережитым кошмаром. А… плевать. Выжил. Говорить не хочется, хочется забиться в нору поглубже и потерянно скулить зализывая раны как побитая шваль. Но нельзя. Потом. Сейчас нельзя дать слабину. В кармане мобильник, Он все еще не может войти в прежнюю колею и свыкнуться с мыслью, что все вернулось. Он сыграл роль. Роль. Только Роль.
Жалко тебя девочка. Маска, но реальная. Я же видел как тебя вернули в себя. Обратно на привычные круг ада. Здесь у каждого свой ад.
-Он набирает номер Элис и слушает череду длинных гудков.
Наверняка девчонка в школе или еще где-нибудь… Но надо вернуться в себя и узнать про Лаки. Дуралей наверняка прождал всю ночь под дверью
Впрочем для таких случаев подойдет смс-ка с просьбой навестить пса еще раз сегодня днем и прогулять. Элис любит лаки, надо будет как-нибудь переговорить с ее родителями. Нельзя чтобы кто-то слишком долго ждал.
Он отключается и медленно выдыхает. Убирая телефон в карман куртки.
Странная штука. Снова выкарабкаться и не рехнуться.
Не поверить что он сопливая наркоманка и упорно цепляться за прошлое
Странно. Кажется он успел забыть ради чего постоянно выживает
Тот, которого оставили у тюрьмы… Эрик понимает это сразу – убивает на месте, полоснув звездой в крови хели. Ему даже не интересно, сколько и как долго он будет умирать. Третий… Третий в сознании – это очевидно, черные глаза жестоко сверкают. Усмехнувшись, Эрик открывает дверь – мол, садись. Двое. Двоих ему придется выдерживать пять суток, проверяя, насколько они вменяемы. О работа, сейчас он ее ненавидел. Два существа инородных, чуждых… И как с ними… Поставив автомобиль, он позволяет обоим войти. Комната для испытуемых – независимо от их количества – одна, в ней пять кроватей – максимум для забираемых, такого не было никогда в его жизни. Две двухярусных, одна одинарная, стол, табуреты – и все. Душ и санузел – отводной – специально для чужаков – чтобы хозяину не мешали. За все время ни один из них не произнес ни слова. Эрик наскоро сует в духовку бутерброды – перекусить на ходу, включает кофеварку. Сейчас еда и душ. Затем выяснить, что помнит каждый о случившемся, от этого зависит их дальнейшая судьба. Поставив на столе нехитрый ужин, косо смотрит на водонагреватель – горячая вода течет, видимо, еще в душе, смывают… последствия. Наконец, щелчок – выключение, Эрик подходит к двери комнату, приоткрывая ее и жестом зовет обоих. Наливает кофе, усаживаясь в углу, наблюдая за мелочами, которые так важны при отборе – как сел, как взял чашку, какой бутерброд взял, как есть и пьет.
Душ занял больше времен, чем обычно. Гребанная психология. То, что внутри, не отмыть никаким душем, а то что снаружи в позоре не участвовало и драить его бессмысленно. Стэн любит логик, она его не раз вручала. После душе – ужин.
Их даже решили покормить. Кофе бутерброды.
Чертовски сложно убедить себя это тело не повязано на наркотики и не станет выблевывать собственные внутренности. Поэтому Стэн гасит приступ острого отвращения и пьет черный кофе с тремя ложками сахара. (необходимо набрать калории тело сутки находилось без пищи) и медленно по кусочкам ест бутерброды, стараясь чередовать еду с достаточным количеством питья. После второй чашки паузу. Переварить. Осмотреться.
Закончив есть он убирает за собой грязную посуду моет чашку и выжидательно смотрит на наблюдающего. Должно быть новое задание? Убить друг друга? Или очередная тренировочная пакость. В любом случае в начале надо ознакомится с раскладом и только потом задавать вопросы
Эрик голоден, приготовил он достаточно, потому и не стесняется особо – натренированный взгляд легко фиксирует все, что нужно в таких случаях. Черноволосый ест избирательно, подгоревший отодвинул, брезгливо поджав губы. Колбасу рассматривает чуть ли не под микроскопом. О как. Эстет. Ну, это поправимо. Усмехнувшись, Эрик подливает еще кофе. Первым он хочет услышать восточника. Кивнув, чтобы тот остался, он задает механически совсем неинтересные ему вопросы, размышляя, как бы его поскорее грохнуть.
Да, восточное божество, да, небольшая секта… Нет, по своей воле. Да, осознает, что именно будет делать. Конечно готов. Братья? У чистильщиков братьев нет. Собаки? Какая мерзость, конечно – убить. Всех. И домашних тоже.
Час болтологии, после которого вручает парню чашку с кофе (с лошадиной дозой снотворного), провожает до комнаты, кивая второму – выходи, мол.
Эрик молчит минут 10 – достаточно, чтобы подействовало снотворное на восточника, садится, подпирая руками стол, запуская чашку с кофе так, что она тормозит перед носом у патлатого, наливает и себе, задумчиво подпирая руками голову.
- И что мне с тобой делать…
Черного явно спровадили. Стэн улыбается уголками губ, заслышав вопрос Что с ним делать?
Ну есть вариант отпустить, только… Это мышеловка и какой дурак станет рисковать собственным благополучием?
- Отпустить ты меня не можешь, повязан так же крепко, как и все остальные. – вслух размышляет Стэн, устраиваясь на стуле. - Сделал и так много, считай, вытянул меня, когда должна была быть отбраковка. На псе. Я всегда на них прокалываюсь. Стандартные вопросы тебя не интересуют… Восточник так вещал, старался… а ты его едва слушал. Давай тогда кофе выпьем, раз делать нечего. Хочешь сам все расскажу что там тебе для опроса надо…
- Скандинав, осознаю, что будет. Первый раз пришел сам, сейчас вляпался. Дома есть собака. Лаки, дурная скотина. Ждет под дверью. И брат есть. Где-то. Старший. Ищу много столетий. Так что не подхожу, по всем показателям отбраковка. Хотел соврать тебе, но не буду. Не знаю, почему, не спрашивай. Тебе врать тяжело. - Он отпивает черный кофе и смотрит чистильщику в глаза. Глаза как зеркальная стена, никакого выражения. Но там, за стеной, точно есть живое. Стэн почувствовал. Он не мог ошибиться.
Отпивая кофе, Эрик морщит лоб. Задачка-то. Давно таких не было… И что теперь… Ну вот ты почти дотащил – что теперь? Толком-то он ничего и не может – контроллинг каждый чих исследует, и как дальше быть. Хотя… Звонок на мобильный заставляет его вздрогнуть. Не любит он такие звонки, и номера ни у кого нет… Ах, да.
- Да… да, конечно… Нет, не поздно… Ветеринар слишком перестарался за уплаченную взятку – собаку готовы были отдать сейчас. Половина одиннадцатого ночи. Едва закончив последний осмотр. А чтоб его.
- Сиди, я вернусь через час.
Он выходит во двор – как и был, в рубашке и брюках, без куртки или даже свитера, встрепанный, с закатанными рукавами. Он бы расхохотался, если бы ветеринар принял его умотанный вид за истинное беспокойство любящего хозяина. Даааа? Даже так? Лабрадор тощий, и в забинтованном виде больше напоминает селедку в белом бандаже. Засунув его на заднее сидение, Эрик едет домой. О как. Обзавелся, чтоб его. И куда теперь? О боги. Патлатый, косматый – и все на его голову в один день. Ну что же это, а? Ну вот за какие такие прегрешения? Войдя в дом, он кое-как ползет в кухню, затаскивая псину и кладет на узкий диванчик в углу, ловит взгляд косматого, хмурится.
- Отстань. И не спрашивай, - превентивно огрызается он, хотя никто и ни о чем не спрашивает. Достаточно нагло берет со стола чашку, вливая в нее кофе и доливая дозой снотворного – вдвое больше предыдущей – несет в комнату, где дрыхнет восточник, ставит под носом. Проснется – глотнет автоматически. Вуаля. Спи, парнишка, сладких снов. Возвращаясь в кухню, он садится за стол, подпирая голову руками и уже не скрывая собственного офигения жалуется.
- И что мне с вами делать?
Размер: макси
Рейтинг: R, отдельный главы NC-17
Жанр: фэнтези, джен
Предупреждения: текст достаточно жесткий. Персонажи приближаются к понятию "моральные уроды". Это пока одна глава.
читать дальшеЭрик редко включает телефон. Гадость, пусть даже гадость с приятной музыкой. Но увы – время, отданное в его личное распоряжение, неумолимо подходит к концу, и утро приближается к страшной отметке 6.45 – когда он должен сесть в машину и ехать… Отключив сознание и оставив за спиной то, что именуется своим собственным «я». Ничего не помнить, не думать, не принимать. Интересно, что сегодня? Привычный дискомфорт – в ожидании указаний и распоряжений. Дома нет даже цветов – впервые ли он уезжает на несколько месяцев, вот так утром отправившись, как обычно, по месту основной деятельности. Закуривая, он в стомильённый раз обещает себе бросить эту гадкую привычку, щедро запивая обещание колой из банки. Да, и эту привычку тоже надо отметать. Хлебнув еще колы, Эрик недовольно осматривает панель. Протереть забыл, а надо бы.
Офис – невзрачное здание на окраине крохотного городка, пригорода, и в общем-то у всех на виду. И он на виду, и все остальные на виду. Условно люди, условно работают и условно пытаются делать вид, что они свободны. Эрик не работает в группе – большой плюс. Еще не хватало подстраиваться под чужую компашку. Подкатив на стоянку, он натягивает перчатки. Да, никогда не прикоснется он голой кожей к чему бы то ни было. В прежние времена он не подал бы руки себе самому. Но увы – времена изменились. Теннесси, глава местного отделения контроллинга, видимо, ночевал в офисе. С Эриком не фамильярничает, держит дистанцию – и это правильно, не за чем. Интересно, он когда-нибудь расскажет, как принимает решение? Кому жить, кому уйти в небытие, кому-то остаться винтиком контроллинга. Он остался. Сам не знает, почему именно. Желание жить? Нежелание уйти в забвение? Вера в силу того, что в прошлом было семьей? Что? Рассмеявшись собственным мыслям, он входит в кабинет, чуть склонив голову – не больше. Увы – большего от него не дождутся, хоть и убьют пусть.
- Без опоздания? – Теннесси спрашивает почти автоматически. Эрик не опаздывал никогда за последние столетия. – У тебя разгрузочный день. Почти. Посмотришь на отбор пополнения, скажешь свое мнение.
- А мне не плевать?
- Плевать, - усмехается наблюдатель. – Только ведь и мне плевать на то, что тебе плевать. Вопросы?
- Отбраковок?..
- Как обычно…
Подняв повыше воротник серого плаща, Эрик выходит в коридор… Как обычно. Значит… Уничтожать тех, кто не прошел отбор, будет он, Эрик.
Требований немного. Сперва – первая стадия, на которой отсеются те, кто по определению не сможет работать – слабаки, человеколюбы, слишком гордые, слишком честные и слишком хорошие. Они умрут. Потом – вторая стадия, болевой порог. Да, это сложно, Эрик по сей день вспоминает с содроганием свой отбор. Загонят до максимума, на сколько хватит – пока не начнут молить о пощаде. Вот два десятка таких, самых стойких, пойдет к третьей стадии, остальные – как обычно. Третья… Моральная составляющая, чистильщик – грязь, он должен быть стойким к любым унижениям, и вот тут – держитесь. Могут заставить дрочить при компании молодежи в парке, когда на тебя откровенно косятся все кому не лень, могут загнать в тело бабы и кинуть в мужскую колонию, в баню… и тогда держись. Могут запихнуть в тело же парня и кинуть в ту самую колонию… а хуже – в твоем собственном теле. Выживших – около десятка - раскидают по чистильщикам – многие уже на грани помешательства. Обычно не более пяти сохранят разум. Те, кто все-таки выдержал, переходят на последнюю стадию – работа в поле. Им предстоит убить указанного представителя своего вида, будь то отец, брат или мать. Оставшихся – одного или двоих, редко – троих – допустят к работе.
Стэн Рунвид кое-как пригладил длинные пряди, которые на зло всему он упрямо отказывался состригать и напялив безразмерный свитер вышел из дому.
Лаки как обычно рвался вместе с ним в горд. Э.. нет приятель, придется тебе посидеть дома. Сегодня важный день.
В машине он отзвонился Элис и попросил выгулять пса. Ключ в обычном месте. Элис худенькая большеглазая девчонка после школа подрабатывала на всякие финтифлюшки выгуливая собак. Но не смотря на многочисленные попытки со Стэна она денег не брала по «этическим соображениям». Во-первых они были соседями, а в вторых мохнатый проныра Лаки был общей находкой. Которого было очень-очень жалко, но строгие миссис и мистер Хантингтоны наотрез отказались брать Приблуду в дом. А у Стэна предрассудков не было. Все живое имеет право на жизнь. И не людям выбирать среди живого более достойных.
Тогда Лаки обзавелся кличкой, домом. Хозяйским креслом и кучей дурных привычек, а Стэн познакомился со своей большеглазой соседкой, которая умела ценить живое.
Она не бросит Лаки если… когда. Не бросит. Это важнее.
А Стэну… кто знает где на этот раз загорится его счастливая звезда.
В последний раз удалось уйти, но контора не любит беглецов. Загнали. Как дикого зверя. Не хочешь – подыхай. А кто в здравом уме не захочет жить. Стэн остановил машину напротив ничем не примечательного офисного здания, на окраине города .
Сегодня он попадет в отбраковку и весь фокус в том, получится ли уйти.
Нет он не сможет убивать. Только не после того раза.
Смерть опалила нервы. Поэтому нет.
Здравствуй тренер, давай списывай меня со счетов. Мы оба знаем, я не продержусь.
Зал – прежде огромный цех – холодный и мрачный. Новичков три десятка. Ну как всегда, в общем-то. Интересно… Усевшись в углу, он наблюдает за тем, как один из парней – чересчур мощный и рослый, с размаху бьет хлипкую мелочь. Эрик знает, это – подсадные утки. Оба. Они выявляют чересчур порядочных. По углам еще трое чистильщиков. Асах делает знак – первых снимает он. Да пожалуйста, Эрик не настаивает. Можно и так. На помощь бросается двое. Их убивают на месте, безжалостно и жестоко. Доблесть – еще не признак ума. Ум – это нечто большее, крайне далекое от горячности и спонтанности, пусть даже в виде благородного порыва.
Эрик рассматривает компанию с ощутимым чувством брезгливости. Смертников он не любит, а перед ним почти все – трупы, без двоих-троих. Двоих пометили – но они еще не знают, отлично. Настороженно смотрят контроллеры, чтобы чистильщики не мухлевали, не играли на личных вкусах и предпочтениях. В зал забегает пес. Тощий палевый лабрадор. Вооот оно что. Удар под дых. Один из наблюдателей поднимается, подходит к животному, которое добродушно тянется к человеку – и что есть силы бьет сапогом в живот. Эрик морщится… Изобретатели, чтоб их. На такое и он не подписывался.
Распознать подставу удалось с первой секунды. Надо же, оказывается Стэн не растерял прежней хватки. Он равнодушно подпирает стену в углу. Слишком поставленный удар. Слишком слаженно работают. Замаскировать мастерство удается не каждому. Эти явно прокололись. Оба. Впрочем свою функцию подстава выполнила и отсеяла слабых и не слишком умных. А дальше… Дальше игра идет в серьез.
И честно говоря, уже все равно, как она идет. Пес не понимает что происходит. Он потерянно скулит на полу, отброшенный мощным броском. Всего лишь подошел и доверчиво ткнулся мордой. И получил. Привыкай, брат, доверчивые долго не живут.
Это пульсирует у Стэна в крови. Это его суть, которой нет возможности противиться. Здоровяк не ожидает нападения, и быстрая подсечка сбивает его с ног.
Мда… Можно было и полегче.
Стэн садится на пол рядом с поскуливающим лабрадором. Вроде бы все цело. Относительно. Возможно, ребра сломаны.
- Привет, отбраковка, – улыбается он и треплет пса за ушами. – Быстро я на сей раз погорел.
Нет большой доблести или хитрости, чтобы ударить того, кто привык верить. А на счет ума… с мозгами у Стэна всегда было плохо. Любой бы подтвердил.
Первый этап завершается. Помечены девять. Почти как всегда… В том числе и тот… камикадзе. Прикрыв веки, Эрик осматривает толпу. Один из прошедших отбор – ну внешне сильно похож, чего врать. А может и проканает… Нет – ну и скажет, что ошибся. Чистильщики поднимаются с четырех углов зала, идут среди толпы, сходясь в центре, ловко обходя отобранных. Те, кто приговорен… С ними просто. По голому участку кожи режет пентаграмма, смоченная в крови хели. Наблюдатели не глупы, им проще терпеть прихоти дамы, которая так-сяк по сей день ухитряется находить приспешников. Через полчаса они почувствуют себя хуже. Кто-то захочет пить, кто-то в туалет – у всех проявится по-разному, в зависимости от иммунитета и роли на весах вселенной. Именно они и покинут зал – сами, потом останется только отвезти их подальше и свалить в комнате. Через час… тихо подохнут. Эрик идет ровно, не зацикливаясь на том, скольких своих он порезал сейчас. Такова жизнь. Ловко обойдя патлатого, он режет сходного патлатого, незаметно толкнув к первому – и рокировка проходит. За движением наблюдатели не замечают, как аккуратно сместил чистильщик позиции двоих – отобранного и обреченного. Парень, считай – мой подарок, за собаку. Сам я того сделать не мог, а потому… Считай, что дарю тебе шанс – большего у меня просто нет.
Встретившись со сменщиком ровно в центре, он чуть заметно кивает – и они расходятся по местам.
Вторая часть марлезонского балета. Боль… Это проще. Чтобы все и сразу. Если у кого-то по религии чувствительность выше – ну простите. Дождевая установка выпускает тонкие облака пара. Черные источники, смешанные со слезами новорожденных. Гремучая смесь, если пустить через серебро. И не скрыться, не спрятаться, а ведь серебро с потолке – пентаграммами. Ребята… Это будет ОЧЕНЬ больно. Эрик привычно делает шаг назад – ему не обязательно проходить пытку еще раз.
Как ни странно его не выбрасывают. Парень который проводит отбор путает или делает вид… Скорее делает вид. За пса? Выходит не все еще мертвецы в этом могильнике.
Его спаситель отходит в сторону и начинается вторая стадия. Боль.
Но Боль перетерпеть можно. Это не та страшно, когда болит из-за других, а сам ты едва не воешь от отчаянья. Стэн стоит покачиваясь и сцепив зубы. Из прокушенной губы стекает кровь. Не кричать. Первое правило – ни звука. Он не станет выблевывать собственные внутренности стоя на полу на четвереньках. Держать спину и стоять. Боль можно заблокировать. Это не повод сходить с ума. Вода прожигает оболочку на сквозь. Не кричать
Регенерация начинает срабатывать и от этого становится больнее.
Не кричать
Обожжённые края плоти пытаются закрыться. Мокрая одежда липнет к телу
Не…
В конце сеанса он не выдерживает и давится хриплым стоном цепляясь за стену.
Но кажется он все таки не упал.
Эрик задумчиво касается кулаком губ. Дурацкая привычка. Сколько лет – не может до конца принять это… Регенерация после такого происходит не у всех. Трое… так и останутся немыми, слепыми обожженными тряпками, которые найдут утром на набережной, на мостовой, у местного приюта… Двое сходят с ума от боли. Жаль… На этот раз как-то браво взялись, к третьей и подводить почти некого. Ну ничего, оставшихся шестнадцать оставят на час – высыхать. Да-да, прямо тут, на полу, залитой смесью, которая страшнее греческого огня для нечисти, божков, пришлых, потусторонних. Еще минимум трое рехнутся за этот час от боли. Гаснет свет – еще одна пытка, стены – железо, и не пропустят таких нужных лучей, чтобы хоть немного скрасить темноту, забитую стонами. Эрик ощущает пса. Вот он – теплый, живой. Собака, которая так и скулит на мокром полу, подползает к прикрывшему ее иному, тыкается мордой. Узнать никого нельзя – обожженные, изувеченные, красно-воспаленные, мечутся в темноте, каждый в своем персональном аду. Эрик колеблется. Зачеееем, все равно подохнет… Хотя… Собаку больше никто не не попытался. Собака ползла к тому, кто ему помог – умереть вместе с ним… Узнала ведь – хоть явно стоял запах паленой плоти, серы, крови… А он бы не узнал. Нет, ясное дело – скорее всего выдержит. Но если и так выдержит – то зачем лишний час ада? Спасибо, псина. В кармане спрей, который блокирует нервные окончания на час. Как раз должно хватить. Для этого нужно сделать семь шагов по темному залу. Но так и должно быть. Эрик идет бесшумно – профи-чистильщик, равнодушно отметая боль, вызванную испарениями страшной влаги. Раз… два… три… четыре… пять… шесть… Равнодушно достав из кармана спрей, он бесшумно вжимает кнопку. Отсутствие шума – общее требование, такой спрей чистильщики получают перед теми заданиями, где имеет место регенерация. К боли Эрик терпелив, такие баллончики в запасе есть – и много. Уже завтра у него в кармане будет замена – и никто ничего не поймет. Тем более… Все равно этот… выдержал.
Собаки никогда не бросают. Как же ты узнала меня, псина? Стэн захлебывается болью и все-таки зарывается обожжённой рукой в густой собачий мех. Влажный язык пытается вылизывать руку. Стэн давится криком, но руку не убирает. Теплое. Рядом. Так легче.
Не известно сколько это продлиться. Они сидят в кромешной тьме, обожжённые куски мяса. Каждый наедине с собственным дерьмом. Вернее не каждый. Стэну повезло. Рядом с ним есть псина. Вода сверху прекратила литься, уже легче. А сидение в луже можно пережить. Зато не капает
А потом что-то отключает боль и облегчение захлестывает с головой. Помогли? Интересно кто? Так не бывает, чтобы просто. Только звери помогают просто так… Стэн пытается вспомнить лицо того, что помог с отбраковкой. Значит… Исключение?
Перед началом третьего этапа выживших собирают в комнате, один из наблюдателей отправляется вывозить погибших. Много… Эрик садится в кресло, подперев голову кулаком. Так-так… Вот и самое мерзкое… по его мнению. Интересно, что на сей раз. Сейчас каждому дадут назначение. И чистильщики разведут их. До того никто не знает, кого куда повезут. В память испытуемых вбивают задание. Первая группа выходит из зала – крайний чистильщик забирает их. Уходят. В машину – и на пытку… худшую. Вторая группа с патлатым, и по идее время Сиа Ла. Но… Как же в тему он заговорился с наблюдателем. Эрик вопросительно поднимает брови – и тот кивает, мол – забирай, я поведу третью. Усмехнувшись, Эрик выводит троих. Его машина стоит внизу. Отчитавшись перед наблюдателем, Эрик садится за руль. Около него высокий парень явно восточной наружности. Японские поверья?
- Назначение код амала… - Эрик привычно озвучивает пароль.
- Мужская тюрьма. Тело z. Неплохо. Тело с заменой. В мужское. Будет бо-бо… Эрик привычно набирает код сообщения. Трансформация уже закодирована… Достаточно нажать кнопку – и через сутки забрать испытуемого у ворот тюрьмы в его теле. Если будет в своем уме.
Остановившись, он нажимает кнопку. Двое конвоиров, словно по команде, выходят из тюрьмы. Свои или закодированные – не все ли равно… Испытуемый уходит, еще не зная, что его ждет… Испытание унижением…
Второй – патлатый, и… Поворачивая машину влево, Эрик автоматически поворачивает голову влево – чисто случайно, по инерции движения.
- Назначение?
Белобрысый носитель скандинавской наружности озвучивает.
- Клуб «Цвет», тело V.
Ууууу… мужской бордель и собственное тело. Унизительно. Эрик нажимает кнопку, привычно вводя автомобиль в поворот. Второй пошел. Он гонит дальше, спрашивая третьегоэ, не поворачивая головы.
- Назначение?
- Назначение?
- Угол восьмой улицы, тело х.
Стэн говорит ровно, стараясь не зацикливаться на новом испытании. Угол улицы значит… Вариант уличная шлюха? Его проводник довозит до места. Принимающая сторона два амбала. Боль разрывает тело и теперь он Стелла. Юная блондиночка с маленькой грудью и симпатично оттопыренной попкой. Стелла работает за дозу и ближе к вечеру ее начинает ломать, ломать по-черному до кровавой пены из рта. Рта, который отработал полную смену по цене 50 баксов за час. Остальное, подороже. Но Стелла королева минета, и пухлые губки ее рабочий инструмент. Чтобы вечером не ломало. И не текло пенной красное, с отвратительным привкусом собственной блевотины.
На утро он уже с трудом вспоминает кто он и смотрит на обколотые руки.
Утро пахнет чужим немытым телом, потом и тошнотворной грязью
Прошлая жизнь кажется чем-то отдаленным. Как просмотренный накануне фильм. Он напоминает себе что Стэлла это роль, всего лишь роль чтобы выжить. И когда выдержит, он обязательно отмоется от всего дерьмо и забудет. Сможет. Обязан. И Северный ветер засыпет снего позорное клеймо. Лаки ждет дома.
Это реально. А Стэлла только маска. Скоро все закончится
Эрик крутит руль, равнодушно разворачивая автомобиль. Так… тут он помочь не может, потому как этот этам – он просто перевозчик. И не более того. За ними следят – за каждым шагом. И выхода нет. Потом… Все потом. Он останавливает машину, нажимая кнопку. Прости, как говорится – всего в меру, и сейчас я не могу зайти дальше.
Высадив испытуемого, Эрик разворачивает машину и гонит назад. Собаку выкинули в мусорный бак позади здания совета – живую. Мусоровоз уже катится к бакам, и даже истошный вой заглушается шумом ковша. Купюра на лобовом – старинный знак мира, любви и терпения. Машина останавливается. Эрик равнодушно подходит к баку, игнорируя грязь мусорки и чистоту роскошного светло-серого плаща, вытаскивает пса, кладет на заднее сидение. После этого черная Л200 выезжает на оживленную магистраль. До ближайшей ветклиники – рукой подать. Чья собака? Конечно же его… Да, он хреновый хозяин, да, отощавшая. Конечно в полицию… Да, сбила машина, да – он оплатит сколько нужно. Задолбали…
После Эрик едет в магазин – кое-каких продуктов подкупить. Ему предстоит после пять суток отслеживать состояние носителей, которые выживут в его группе. Одно из условий. Завершив шоппинг, едет к дому. Вроде, все. Почти. Вопрос в том, кто выживет… Ему почему-то не хочется, чтобы рехнулся тот, который помог собаке. Хотя… Это неверно, предпочтений быть не может. Спит Эрик мало и неспокойно. Около семи утра он уже в контроллинге. Отчет… Он догадывается, что в это время дома шмон – проверяют, не привез ли кого пораньше. Нееет, Эрик не так туп. Дома девственно пусто. К вечеру их отправляют забирать испытуемых, в офисе они не появятся пять суток – после чего приедут с докладом и принятием задания на финальную стадию. Да-да, он все помнит. Автомобиль вылетает со двора. Забирать он будет в обратном порядке. От первой до последней точки встречи час езды, и отвез патлатого последним. Пусть 22 часа вместо 24 – ну хоть так. Пусть на два часа меньше.
Черная Л200 останавливается около сутенеров, в машину почти зашвыривают тело патлатого. Эрик поднимает глаза – в стекле заднего вида взгляд осмысленный… И то хорошо.
Выжил. Черная машина забирает его с того же места. И прошлое кажется пережитым кошмаром. А… плевать. Выжил. Говорить не хочется, хочется забиться в нору поглубже и потерянно скулить зализывая раны как побитая шваль. Но нельзя. Потом. Сейчас нельзя дать слабину. В кармане мобильник, Он все еще не может войти в прежнюю колею и свыкнуться с мыслью, что все вернулось. Он сыграл роль. Роль. Только Роль.
Жалко тебя девочка. Маска, но реальная. Я же видел как тебя вернули в себя. Обратно на привычные круг ада. Здесь у каждого свой ад.
-Он набирает номер Элис и слушает череду длинных гудков.
Наверняка девчонка в школе или еще где-нибудь… Но надо вернуться в себя и узнать про Лаки. Дуралей наверняка прождал всю ночь под дверью
Впрочем для таких случаев подойдет смс-ка с просьбой навестить пса еще раз сегодня днем и прогулять. Элис любит лаки, надо будет как-нибудь переговорить с ее родителями. Нельзя чтобы кто-то слишком долго ждал.
Он отключается и медленно выдыхает. Убирая телефон в карман куртки.
Странная штука. Снова выкарабкаться и не рехнуться.
Не поверить что он сопливая наркоманка и упорно цепляться за прошлое
Странно. Кажется он успел забыть ради чего постоянно выживает
Тот, которого оставили у тюрьмы… Эрик понимает это сразу – убивает на месте, полоснув звездой в крови хели. Ему даже не интересно, сколько и как долго он будет умирать. Третий… Третий в сознании – это очевидно, черные глаза жестоко сверкают. Усмехнувшись, Эрик открывает дверь – мол, садись. Двое. Двоих ему придется выдерживать пять суток, проверяя, насколько они вменяемы. О работа, сейчас он ее ненавидел. Два существа инородных, чуждых… И как с ними… Поставив автомобиль, он позволяет обоим войти. Комната для испытуемых – независимо от их количества – одна, в ней пять кроватей – максимум для забираемых, такого не было никогда в его жизни. Две двухярусных, одна одинарная, стол, табуреты – и все. Душ и санузел – отводной – специально для чужаков – чтобы хозяину не мешали. За все время ни один из них не произнес ни слова. Эрик наскоро сует в духовку бутерброды – перекусить на ходу, включает кофеварку. Сейчас еда и душ. Затем выяснить, что помнит каждый о случившемся, от этого зависит их дальнейшая судьба. Поставив на столе нехитрый ужин, косо смотрит на водонагреватель – горячая вода течет, видимо, еще в душе, смывают… последствия. Наконец, щелчок – выключение, Эрик подходит к двери комнату, приоткрывая ее и жестом зовет обоих. Наливает кофе, усаживаясь в углу, наблюдая за мелочами, которые так важны при отборе – как сел, как взял чашку, какой бутерброд взял, как есть и пьет.
Душ занял больше времен, чем обычно. Гребанная психология. То, что внутри, не отмыть никаким душем, а то что снаружи в позоре не участвовало и драить его бессмысленно. Стэн любит логик, она его не раз вручала. После душе – ужин.
Их даже решили покормить. Кофе бутерброды.
Чертовски сложно убедить себя это тело не повязано на наркотики и не станет выблевывать собственные внутренности. Поэтому Стэн гасит приступ острого отвращения и пьет черный кофе с тремя ложками сахара. (необходимо набрать калории тело сутки находилось без пищи) и медленно по кусочкам ест бутерброды, стараясь чередовать еду с достаточным количеством питья. После второй чашки паузу. Переварить. Осмотреться.
Закончив есть он убирает за собой грязную посуду моет чашку и выжидательно смотрит на наблюдающего. Должно быть новое задание? Убить друг друга? Или очередная тренировочная пакость. В любом случае в начале надо ознакомится с раскладом и только потом задавать вопросы
Эрик голоден, приготовил он достаточно, потому и не стесняется особо – натренированный взгляд легко фиксирует все, что нужно в таких случаях. Черноволосый ест избирательно, подгоревший отодвинул, брезгливо поджав губы. Колбасу рассматривает чуть ли не под микроскопом. О как. Эстет. Ну, это поправимо. Усмехнувшись, Эрик подливает еще кофе. Первым он хочет услышать восточника. Кивнув, чтобы тот остался, он задает механически совсем неинтересные ему вопросы, размышляя, как бы его поскорее грохнуть.
Да, восточное божество, да, небольшая секта… Нет, по своей воле. Да, осознает, что именно будет делать. Конечно готов. Братья? У чистильщиков братьев нет. Собаки? Какая мерзость, конечно – убить. Всех. И домашних тоже.
Час болтологии, после которого вручает парню чашку с кофе (с лошадиной дозой снотворного), провожает до комнаты, кивая второму – выходи, мол.
Эрик молчит минут 10 – достаточно, чтобы подействовало снотворное на восточника, садится, подпирая руками стол, запуская чашку с кофе так, что она тормозит перед носом у патлатого, наливает и себе, задумчиво подпирая руками голову.
- И что мне с тобой делать…
Черного явно спровадили. Стэн улыбается уголками губ, заслышав вопрос Что с ним делать?
Ну есть вариант отпустить, только… Это мышеловка и какой дурак станет рисковать собственным благополучием?
- Отпустить ты меня не можешь, повязан так же крепко, как и все остальные. – вслух размышляет Стэн, устраиваясь на стуле. - Сделал и так много, считай, вытянул меня, когда должна была быть отбраковка. На псе. Я всегда на них прокалываюсь. Стандартные вопросы тебя не интересуют… Восточник так вещал, старался… а ты его едва слушал. Давай тогда кофе выпьем, раз делать нечего. Хочешь сам все расскажу что там тебе для опроса надо…
- Скандинав, осознаю, что будет. Первый раз пришел сам, сейчас вляпался. Дома есть собака. Лаки, дурная скотина. Ждет под дверью. И брат есть. Где-то. Старший. Ищу много столетий. Так что не подхожу, по всем показателям отбраковка. Хотел соврать тебе, но не буду. Не знаю, почему, не спрашивай. Тебе врать тяжело. - Он отпивает черный кофе и смотрит чистильщику в глаза. Глаза как зеркальная стена, никакого выражения. Но там, за стеной, точно есть живое. Стэн почувствовал. Он не мог ошибиться.
Отпивая кофе, Эрик морщит лоб. Задачка-то. Давно таких не было… И что теперь… Ну вот ты почти дотащил – что теперь? Толком-то он ничего и не может – контроллинг каждый чих исследует, и как дальше быть. Хотя… Звонок на мобильный заставляет его вздрогнуть. Не любит он такие звонки, и номера ни у кого нет… Ах, да.
- Да… да, конечно… Нет, не поздно… Ветеринар слишком перестарался за уплаченную взятку – собаку готовы были отдать сейчас. Половина одиннадцатого ночи. Едва закончив последний осмотр. А чтоб его.
- Сиди, я вернусь через час.
Он выходит во двор – как и был, в рубашке и брюках, без куртки или даже свитера, встрепанный, с закатанными рукавами. Он бы расхохотался, если бы ветеринар принял его умотанный вид за истинное беспокойство любящего хозяина. Даааа? Даже так? Лабрадор тощий, и в забинтованном виде больше напоминает селедку в белом бандаже. Засунув его на заднее сидение, Эрик едет домой. О как. Обзавелся, чтоб его. И куда теперь? О боги. Патлатый, косматый – и все на его голову в один день. Ну что же это, а? Ну вот за какие такие прегрешения? Войдя в дом, он кое-как ползет в кухню, затаскивая псину и кладет на узкий диванчик в углу, ловит взгляд косматого, хмурится.
- Отстань. И не спрашивай, - превентивно огрызается он, хотя никто и ни о чем не спрашивает. Достаточно нагло берет со стола чашку, вливая в нее кофе и доливая дозой снотворного – вдвое больше предыдущей – несет в комнату, где дрыхнет восточник, ставит под носом. Проснется – глотнет автоматически. Вуаля. Спи, парнишка, сладких снов. Возвращаясь в кухню, он садится за стол, подпирая голову руками и уже не скрывая собственного офигения жалуется.
- И что мне с вами делать?
Вопрос: .
| 1. скучно | 2 | (28.57%) | |
| 2. нормально | 5 | (71.43%) | |
| Всего: | 7 | ||
-
-
11.03.2013 в 15:45-
-
11.03.2013 в 19:49Мир заинтересовал, сюжет пока и не начинался, так что по этому поводу промолчу. Про скачки во времени сказали.
Иногда ПОВы Стэна и Эрика вообще никак не разделены, а учитывая то, что большая часть текста -поток мыслей, пока поймешь, что повествователь сменился, запутаешься. Разделяй ПОВы, анон-автор, не путай читателя.
Пока нет ощущения, что ГГ именно приближаются к понятию "моральные уроды", скорее уж они пытаются по мере сил от него отдалиться. Что выглядит безнадежным и опасным, но интересным. Любопытно, к чему это приведет...
Много мелких ошибок и опечаток, пригодилась бы бета. Несколько примеров:
Нет он не сможет убивать.
Остальное, подороже.
Боль разрывает тело и теперь он Стелла.
Стэлла
Жалко тебя девочка.
Я же видел как тебя вернули в себя.
Элис любит лаки,
О работа, сейчас он ее ненавидел
Кофе бутерброды.
И так далее. Если беты нет - автор, вычитай сам, это немного мешает.(
-
-
11.03.2013 в 20:23Бетить и еще раз бетить. учту
Гость 19:49 спасибо. Героев тестовый читатель обозвал мразями. Анон перепугался и решил на всякий случай предупреждать. С описаниям стабильно лажаю
Буду исправляться.
ну бета... Этот да... Бум искать.
-
-
11.03.2013 в 20:33А Стэн вообще пока не совершил ничего ужасного, его-то за что?
Вообще мне текст не показался очень тяжелым в моральном плане, возможно,тут сыграли роль мои крепкие нервы и малое количество описаний. Рейтинг поставлен верный, но не каждый читатель впадет от текста в ужас.)
Бетить нужно мелкие ошибки с опечатками, но со стилем, как мне кажется, все вполне себе. Это облегчит бете работу.)
-
-
11.03.2013 в 20:37отдельный главы
Теги проставлены не все, это не страшно, просто может в какой-то прекрасный и отдаленный день помешать мимочитателю найти текст.
-
-
11.03.2013 в 20:52Анон, да я тебя обниму
-
-
11.03.2013 в 20:58Но мне кажется, что в итоге или человечность погубит Эрика, или она постепенно сойдет на нет, если не случится чего-то экстраординарного.
-
-
11.03.2013 в 21:11В начале почти погубит, причем во всех планах. Но потом Эрик выкарабкается
автор чувствовал себя одиноким извращенцем и теперь ему не так грустно. потому что извращенцев как минимум двое
-
-
11.03.2013 в 23:46Единственное, что немного смущает - мне сложно поверить, что Эрик за несколько столетий так и не спалился или не скурвился окончательно. Если есть возможность сократить срок, я бы посоветовала, но, в принципе. можно и на чудо списать.
-
-
12.03.2013 в 00:00автор подумал и пошел вычитывать остатки потому что придется пересказывать все 100 страниц